Нимо / Перспектива

Ему было сложно поверить в то, что он видел. Откинувшись в кресле и сжав голову ладонями Нимо потянулся. Спина затекла, а глаза жгло, как если бы он все это время не проверял верность расчетов, а плавал под водой с открытыми глазами. Но ни затекшая спина, ни опухшие от напряжения глаза не имели значения по сравнению с тем, что сейчас проходило строчками на дисплее терминала. На всякий случай он снова запустил программу проверки...

(предыдущая часть тут)

- Неужели, - все еще не сводя взгляда с монитора тихо сказал Нимо. - Нужно выбраться на воздух, - скорее чтобы просто услышать собственный голос прошептал он и склонился над клавиатурой. Быстро перебирая пальцами, он ввел несколько команд и повернул голову в сторону ближайшей видеокамеры наблюдения. В тот момент, когда он нажал ввод, красная лампочка на камере погасла, а на мониторе появилось небольшое окошко, отображавшее подмененный поток, который должна была передавать эта камера в систему. 

Повернувшись к терминалу и проверив, что все камеры в его лабораториях отключены, а сигнал от них заменяется специально приготовленным видеорядом, Нимо отошел от стола и открыл шкаф. Внутри среди всякого хлама и целой армии однотипных лабораторных роб в самом углу была неприметная коробка. Задержавшись на ней взглядом, он начал медленно вытягивать ее из шкафа, вываливая все, что лежало перед ней. 

Достав наконец коробку из шкафа и открыв крышку Нимо остановился. В ней лежали те немногие вещи, которые связывали его с прошлым. Связка ключей на цепочке, зажигалка, старый мобильник, плеер, кошелек - такие близкие и когда-то необходимые вещи. Он был уверен, что в кошельке до сих пор сохранилось немного старых денег. Фантики. Отложив все это в сторону, он достал из коробки потертые джинсы и пару таких же потертых кедов.

В голове сами собой стали всплывать давно забытые события. Ночные прогулки по никогда не спящему городу. Вечно куда-то спешащие люди. Много людей, толпы. Все сосредоточены и постоянно спешат, а ты смотришь на них с крыши и понимаешь, что как бы не спешили, они так никогда не успеют. Даже дойдя туда, куда они так спешат, они будут продолжать спешить куда-то еще и так без перерыва, пока бьется сердце. Спешить, потому что спешит жизнь и за ней нельзя отставать.

- Никчемные, - сказал он вслух и бросил кеды назад в коробку. Эта одежда сейчас казалась совершенно не такой, какой он ее запомнил. Когда-то она была тряпьем, показывающим всем, что ему совершенно не интересны все те идеалы, за которыми так гналось общество. Тогда это было тряпье. Сейчас же это тряпье выглядело слишком ярко и вызывающе. На фоне серо-синих роб одеться в подобное было бы все равно, что покрасить волосы в красный.

Собрав назад в коробку все, что в ней лежало и с силой водрузив крышку, Нимо достал один из обычных синих рабочих комбинезонов.

Осмотревшись по сторонам, Нимо подошел к столу и взял с него цветочный горшок. Земля в нем была не совсем подходящей, но за неимением настоящей грязи сойдет и обычная земля. Для большей правдоподобности он захватил баллончик с маслом для смазки деталей – жирные пятна вкупе с прилипшей грязью должны создать достаточную видимость, чтобы остаться незамеченным во внешнем мире.

Можно было не напрягаться и просто выйти наружу – допуск у него был. Но это было бы глупо. Во-первых потому что за тобой следили с двойным усердием и каждый твой шаг анализировался на предмет саботажа и нежелательных связей. Во-вторых подобные выходы наружу так или иначе привлекают к себе дополнительное внимание, а внимание в данном случае - плохой спутник. Ведь в таком случае повышенный контроль за тобой будет продолжатся еще некоторое время даже внутри комплекса, а это было крайне нежелательно.

Нимо работал на систему. Он был ей выгоден и потому его здесь держали. Он занимался тем, что ему нравилось и что получалось, но лишь потому, что это было выгодно системе и в тот момент, когда его деятельность станет системе не выгодна – Нимо вполне может пойти на компост. Вот такая вот арифметика. Он это прекрасно понимал и не заблуждался на счет своей незаменимости или уникальности. Более того – по многим параметрам машины уже давно обошли людей. Они лучше и быстрее думали. Они точнее рассчитывали. Они не совершали ошибок, ибо «человеческий фактор» был исключен полностью. Единственное, что отличало его от них, Человека от Машин с их искусственным интеллектом – это способность к нерациональному решению. Изобретательность. Любознательность. И вот как раз эту проблему, этот недостаток искусственного интеллекта он и пытался исправить. Сделать так, чтобы машины больше не нуждались в людях. Сделать так, чтобы Система больше не нуждалась в нем. Иронично.

Судя по всему сегодня он эту проблему решил.

Нимо всегда оставлял «задние двери» во всем, что делал. В какой-то мере это придавало уверенности, но скорее – просто давало больше шансов на выживание. Плюс моральное удовольствие от осознания, что ты имеешь доступ к своим детищам даже после того, как их у тебя забирают.

- Все будет хорошо, не паникуй, - сказал он сам себе и сделал глубокий вдох. – Все хорошо и пока что тебе ничто не угрожает. По крайней мере до тех пор, пока результаты его исследований будут известны только ему одному. Не вечно. Рано или поздно вопросы возникнут, но какое-то время у него все-таки есть. 

Он работал усердно последние недели и опережал график, выдавая результаты с некоторой задержкой чтобы не вызывать подозрения. Так что некоторое время у него все еще было. 

Закончив одеваться и убедившись, что выглядит достаточно правдоподобно, Нимо снова подошел к терминалу и ввел несколько команд по памяти. Хранить что-либо в собственной голове было единственным способом что-либо скрыть. Впрочем и ее можно было отсканировать, но если вести себя тихо и делать то, чего от тебя ждут, то сканирование без надобности делать никто не будет – без надобности никто не будет подвергать твой мозг риску поджаривания. 

По мере нажатия клавиш разрозненные части программного кода, сохраненные в разных местах и не значившие по отдельности ничего конкретного начали складываться в одно целое. 

Согласно написанному коду Система должна была получать данные очередного исследования в реальном времени - все, как если бы тесты и вычисления в данный момент проводил он сам. Это же «передавали» и видеокамеры наблюдения - в нижнем правом углу экрана в небольшом окошке была копия того, как это должно было выглядеть - уставший, но захваченный работой Нимо что-то усердно набирает на клавиатуре, опустошая очередную банку тонизирующего напитка. Вполне натурально. Осталось только надеяться чтобы никому не пришло в голову сверить синхронность вводимых им в терминал данных на видеоряде с информацией фактически поступающей в систему. Все это можно было предусмотреть заблаговременно, но программа писалась давно, а подставляемые исследования были свежими и пришлось бы потратить время, чтобы все это свести, а вот как раз время сейчас становилось дорого. 

"Порядок" подумал он, но задержался у терминала и посмотрел на монитор. Открыв свернутое окно, он снова посмотрел на расчеты. Если они были верны, то невозможность передачи сознания от тела к телу уйдет в прошлое. Только подумать, они действительно смогут возрождать живое существо не только точной биологической копией оригинала, но и с тем же сознанием. Давать вторую жизнь. Тупое клонирование уйдет в прошлое уступив место полноценной репликации тела и личности.

До сих пор они могли лишь считывать память и сохранять ее в отдельные файлы, словно набор обрывков и кадров вырванных из контекста. Можно было просмотреть все это и попытаться анализировать, но даже сам анализ был бы построен на твоем собственном субъективном восприятии и потому понять сущность человека даже на основании всех имеющихся в его памяти воспоминаний не представлялось возможным. Как просмотренный фильм будет воспринят каждым по своему, так и воспоминания человека имеют определенную силу лишь будучи одним целым, а не отдельными обрывками. К тому же как бы не старался аналитик быть беспристрастным, просматриваемые им события проходят через призму его собственных взглядов и, соответственно, воспринимаются уже иначе, чем это делал бы оригинал. То, что сейчас было на дисплее перед Нимо снимало подобное ограничение. Возможность передачи воспоминаний в пустое сознание, словно запись образа на болванку, позволило бы создавать точную копию человека, причем без ограничения количества копий. Только подумать – создание копии Эйнштейна или Ньютона... Если бы только в Базе были их матрицы. Ладони Нимо нервно вспотели и он быстро выключил монитор.

Когда Нимо предложили работать в лаборатории, ему поставили задачу разработать метод передачи воспоминаний в память подопытного. В Базе данный хранилось огромное множество сохраненных матриц – человеческих «Я», так называемых аватар. Как подозревал Нимо истинной целью его работодателей было не столько создание уже разумных клонов без траты ресурсов на их обучение и доведение до разумного состояния, сколько внедрение «правильных» воспоминаний и соответственно мыслей в сознания людей. Только представьте – заходите вы на прием к окулисту, а вместо этого вам прописывают несколько запрограммированных воспоминаний и вы выходите с парой новых очков и таких же новых воспоминаний. Тут, правда, необходимо тщательно прорабатывать воспоминания таким образом, чтобы они не сильно контрастировали с общим фоном, ведь воспоминания вас купающегося на Гаваях может вызвать подозрение в случае, если вы точно знаете, что на Гаваях никогда не были. Но это уже детали – важно было подобную возможность разработать.

Продвигаясь в своих исследованиях принципа «принятия» воспоминаний Нимо столкнулся с одной существенной проблемой. А именно - механизмом формирования личности на основе совокупности воспоминаний или знаний.

Первые пробы с внедрением воспоминаний показали, что просто внедрить память не решает проблему – воспоминания так и оставались отдельными разрозненными обрывками. Было что-то еще, что-то большее, чем просто запись воспоминаний для запуска цельного сознания.

Проблема не возникала в случае записи отдельного воспоминания или даже нескольких, но их анализ и восприятие происходили на основе уже имеющегося опыта. То есть они не составляли органическую часть общей картины сознания, а как бы падали большими каплями краски другого цвета и необходимо было некоторое время, чтобы сознание посредством мыслительного процесса или «переваривания» (как называл его Нимо) усвоило новую информацию и органично вписала в уже имеющуюся картину, размазав и смешав с окружающим фоном. Это примерно как если бы человеку «подселили» воспоминание о том, что на него напала собака, но вспомнил бы он об этом только сегодня утром. Это воспоминание, несомненно, заставило его по-другому взглянуть на собак, но дело в том, что произойти это событие на самом деле, человек бы строил всю последующую жизнь в соответствии с боязнью собак и это бы оставило след на целой череде последующих событий и воспоминаний. Но он «вспомнил» об этом лишь сегодня утром при том, что всю предшествующую жизнь прожил, как если бы никогда собак не боялся. Таким образом эффект от данного воспоминания будет значительно меньше, чем было задумано. Это означало, что для достижения действительно достоверного поведения на основе внедряемого воспоминания необходимо было подселить целые блоки воспоминаний, череды взаимосвязанных событий, зачастую переписывая уже имеющиеся, которые явно шли в контраст с новыми, а это уже превращалось в своего рода программирование личности, что обычному аналитику-человеку было вряд ли под силу.

Продвигаясь все дальше в своих исследованиях Нимо постепенно пришел к выводу, что в подобной конструкции не хватает одного звена, а именно – непосредственного преобразования отдельно взятых воспоминаний в одно целое – механизма создания характера и личности. 

Нимо не был психологом и знаний в этой области ему явно не доставало, но даже того, что он знал хватало для понимания важности подобного открытия. Ведь это позволило бы создать искусственный интеллект в истинном его значении. Не просто набор фраз и реакций по принципу «если-то», а действительно настоящее и действующее живое человеческое сознание с воображением, желаниями и абстрактным мышлением. Научить машину критически мыслить. Самосознавать. Произнести «Я думаю, значит я живу», а еще через мгновение задать себе вопрос «Зачем я живу?». Вот это было бы весело. В теории. На практике Система вполне может решить, что подобный качественный скачек нуждается в ограничении и «самосознающие» машины будут заперты в душных лабораториях точно так же, как и он сам с той лишь разницей, что как раз в нем самом необходимости больше не будет, ведь изобретя любознательных машин он заберет у самого же себя последний козырь. 

Игра становилась рискованной. Нимо всегда понимал, что по большому счету ему поставили задачу выполнение которой поставит под сомнение необходимость не только в нем, но и вообще в разумных человеческих существах, хотя конечно ни о каком тотальном геноциде речь не идет – системе нет необходимости в уничтожении людей. Люди при всех их недостатках слишком хотят жить, чтобы уничтожить самих себя полностью, а до тех пор пока будут живы люди, будет жива их лень и желание иметь больше делая меньше, так что место для Системы всегда найдется. 

Если Система – это действительно машина. 

До определенного момента сомневаться в том, что где-то там, высоко наверху есть люди не приходилось. А затем Нимо все больше начал замечать, что работа Системы становиться слишком методичной и выверенной.

Любое правительство – это группа людей со своими идеями и довольно часто крайне противоположными между собой. Правительства с самого начала становления социума были нервным узлом, в котором спокойствие если и было, то лишь внешней ширмой, в то время, как внутри кишели интриги и заговоры. Правительства падали и сменялись. Рушились режимы, происходили революции. Даже в самом стабильном правительстве при внимательном осмотре всегда можно было найти разные течения, с переменным успехом завладевающий рычагами управления. Даже если правительство – тирания. Даже если военная диктатура. Всего этого в Системе не наблюдалось уже некоторое время. Признаков человеческого влияния, иррациональных и сумбурных решений сверху не было уже достаточно давно. Возникало ощущение, что людей там на верху становиться все меньше. Если вообще там еще хоть кто-то остался.

Конечно населению регулярно показывают очередную речь какого-нибудь министра, но кто и когда их видел в живую? Люди говорят, что политиков давно заменили на обработанных клонов. Впрочем технология настраивания клонов еще была далека от совершенства и Нимо это знал как никто другой, так что вряд ли там дело было в клонах. Гораздо проще было создать запрограммированный видеоряд, но опять таки – кто-то же этот видеоряд должен был создать. Кто?

- Поехали, - прошептал Нимо и снял решетку вентиляционной шахты. 

Система вентиляционных шахт представляла собою огромную и сложную паутину воздушных тоннелей. Когда Нимо задался целью найти план вентиляции, неожиданно для себя он обнаружил, что это оказалось делом более сложным, чем могло бы показаться. Даже когда ему удалось найти план – все в нем за исключением самой схемы было закодировано. На расшифровку ушло еще некоторое время, причем понять получилось лишь небольшую часть непосредственно прилегающих к его лабораториям помещений. Впрочем расшифровывать все и не требовалось, достаточно было найти хотя бы один пусть и относительно, но все же слабо охраняемый выход из комплекса. Им оказались технические помещения для хранения принадлежностей для уборки. 

Воздушные тоннели были достаточно широки чтобы по ним ползать, но при этом совершенно не охранялись и не контролировались. Это было немного странно, хотя наиболее возможным объяснением был расчет на тупость уборщиков-выжженных, которым просто не могло бы прийти в голову лазить по вентиляции. С другой стороны были подобные Нимо головастики в лабораториях, которых, как он уже смог убедиться было неопределенное количество. Сколько – он не знал, а лазить далеко было слишком рискованно - его могли услышать или заметить исчезновение. 

За все время у него получилось проверить лишь ближайшие тоннели. Большинство вело в подобные его собственной лаборатории, один вел на какой-то склад другой – в служебные помещения. Как раз этот тоннель ему и был нужен. 

Сверятся с планом необходимости не было – дорогу он помнил отлично – путь состоял из нескольких пролетов и пары условных перекрестков. Направо, направо, налево, прямо, снова направо.

Аккуратно перебирая коленями, Нимо пополз вперед. Иногда ему приходила мысль связаться с кем-нибудь из проживавших тут ученых, но так ни разу и не решился. Уже тот факт, что они тут работали указывал на их согласие сотрудничать с режимом. Нимо тоже работал здесь, но он преследовал свои собственные цели и уж точно он был согласен с проводимой политикой. Проблема была в том, что гарантий, что остальные разделяли его взгляды никто дать не мог, а рисковать доверившись какому-нибудь фанатику в планы Нимо не входило.

Хотели эти люди выбраться наружу? Вряд ли. Здесь у них было почти все, что можно было пожелать. В разумных пределах. Да и что там делать, снаружи. Трущобы? Шагающее под линейку общество, живущее по приказу сверху?

Выбираться на улицу для них самих было крайне опасно - долгое пребывание в тесных лабораториях совершенно отучило людей думать. Когда за тебя делают совершенно все, а от тебя ждут лишь то, что ты делать умеешь лучше всего - довольно скоро вся твоя жизнь превращается в череду совершенно однообразных и незаметно улетающих куда-то дней. Выбраться наружу для головастика означало бы попасть в совершенно иной мир. Мир, от которого они собственно и скрывались внутри стен Комплекса. 

Добравшись до решетки, Нимо попытался посмотреть сквозь прорези, чтобы убедиться, что в помещении никого не было. Насколько можно было судить при плохом освещении, в техническом помещении было тихо и пусто. Аккуратно сняв решетку, Нимо вылез из вентиляционной шахты.

Поставив решетку на место, он подошел к выходу и медленно приоткрыл дверь в коридор. Пространство просматривалось видеокамерами, но в силу отсутствия реальной опасности «чувствительность» охранной системы была настолько низкой, что достаточно было вести себя так, как вел бы себя выжженный, чтобы пройти незамеченным.

Взяв тележку со швабрами, Нимо сделал несколько глубоких вдохов и чуть сгорбившись попытался принять позу типичного уборщика. Медленно открыв дверь, он выкатил тележку и так же медленно пришаркивая ногами покатил ее по коридору в сторону пропускного пункта. На встречу ему катил такую же тележку один из выжженных. Нимо попытался словить его взгляд своими глазами.

За время работы здесь ему часто приходилось сталкиваться с выжженными. Иногда наблюдая за ними Нимо задумывался о сущности жизни в подобном состоянии. Что чувствует человек после того, как ему выпаливают отдельные участки мозга? Живут ли они где-то там, глубоко у себя в мозгу или просто напросто утрачивают способность мыслить и самоосознавать? Ведь выжженным не просто удаляли «вредные» мысли, но и выжигали что-то, что подавляло их человеческую сущность, превращая в безвольных рабов. В зомби. Возможно как раз подобные мысли и подтолкнули его в нужном направлении в его собственных исследованиях.

Начав внимательнее изучать выжигаемые участки мозга, Нимо смог выделить те, которые не отвечали за память, но которые были непосредственно с памятью связаны. Своего рода кэш, который подхватывал нужную информацию для мгновенной обработки. Механизм, подбрасывающий в оперативную память необходимую информацию на основе причинно-следственных связей и аналогий. Это уже потом мозг начинает обрабатывать полученную информацию и пытаться анализировать опять-таки на основе аналогий взятых из буфера. 

После серии тестов Нимо пришел к выводу, что мыслительный процесс у выжженых функционировал нормально – они с легкостью могли решать сложные умственные задачи. То, чего им не хватало – это как раз инициативы. Начального импульса, который бы зажег мыслительный процесс. В случае с выжженными подобный импульс мог исходить только от внешнего источника и никогда – от него самого. Полное подавление инициативы. 

Таким образом выжигатель подавлял человечность в людях. Перед Нимо же стояла задача создать обратный этому процесс. Зажечь личность из набора разрозненных мыслей и воспоминаний. Произвести перезагрузку человеческого мозга и построить мировоззрение на основе всего того, что было в него загружено. Провести компиляцию искусственно записанных в память воспоминаний и сделать из всего этого целостное «Я». Примерно как поиск искры, которая соединила в едином пламени лежащие в печи дрова. Индуцировать любознательность.

Эта проблема пролегала красной линией и в другой области. Как научить компьютер самообучаться? Не просто дать ему книжку и сказать "Прочти", а сделать так, чтобы он сам ее захотел прочесть. Сделать так, чтобы машина сама спонтанно захотела стать совершеннее. 

Сделать так, чтобы машина стремилась к самообучению и самосовершенствованию просто. Достаточно прописать несколько простейших команд, но идея не в том чтобы машина постоянно и бездумно выполняла команду «ищи и анализируй», а в том чтобы уйти от команд и перейти к мыслям будь то рациональным, будь то иррациональным. Создать иррациональное мышление внутри компьютера. Новое поколение человечных машин, способных мыслить.

Проходя мимо медленно шагающего рабочего Нимо все еще пытался словить его взгляд, но тот был все так же однообразно уставлен в какую-то точку перед катящимся на колесиках ведром со швабрами. Взгляд пустой и безжизненный, как будто это был и не человек вовсе.

Выжигать инициативу и способность к критическому мышлению научились довольно быстро. Достаточно было просто провести несколько тестов на активность мозга при различных действиях и нужная часть коры головного мозга зажигалась, как новогодняя елка. Чего до сегодняшнего дня ученые сделать не могли – это «расшевелить» тот же самый участок мозга. Ведь далеко не каждый даже здоровый человек обладает развитым воображением и способностью к изобретательности. Не просто вложить в мозг знания, а сделать так, чтобы человеку не терпелось этими знаниями воспользоваться. Сделать так, чтобы самый обычный и не проявлявший особых способностей человек начал проявлять способности к чему-либо. И уж тем более ученые не могли «научить» изобретательности и любознательности искусственный интеллект. По крайней мере до сегодняшнего дня.

Подойдя к выходной двери из здания, Нимо достал из кармана небольшой идентификационный чип и провел им по считывающему устройству. Послышался негромкий подтверждающий сигнал и загорелась надпись "Выход подтвержден". А когда-то там еще писали "Приятного вам вечера", но видимо на верху решили, что это было бессмысленно по отношению к выжженным и потому надпись в конце концов убрали.

Щелкнув металлическими замками, выходная дверь начала медленно открываться. Так медленно, что невольно возникало желание пнуть ее что есть силы и выпрыгнув наружу бежать, бежать пока ближайшая сторожевая турель не разрядит в тебя короткую очередь.

Поставив ведро со швабрами в небольшую нишу у входа, Нимо так же медленно побрел по внутреннему двору борясь с желанием посмотреть вверх и закрыв глаза вдохнуть не фильтрованный и полный пыли воздух. Но подобные действия несомненно привлекли бы к себе внимание и потому не сбавляя темпа Нимо продолжил свой путь по направлению к пропускному пункту у внешних ворот.

Только подумать – любознательные роботы, иррациональное мышление, любознательность. Передача сохраненных матриц на клонированные болванки, а при достаточной вычислительной мощности – и создание модифицированного сознания. Конструирование личности.

На ум почему-то приходили пчелки с их четким разделением труда. Вот рабочие, вот ученые, вот доктора, а вот – управленцы. Причем процесс обучения человека больше не занимает годы, а результаты не зависят от целого ряда параметров, так или иначе упираясь в ограничения рано или поздно. 

На сегодняшний день Система просто берет нужного ей кандидата и отсекает ненужное. Словно скульптор отсекающий ненужное, уменьшающий размер камня с каждым ударом молотка. Не улучшает имеющееся. Не наращивает потенциал, а лишь использует то, что выжигая лишнее. Даже в теперешнем состоянии общество уже подчинено и узконаправлено, но ведь нет никакой гарантии, что выжжено было действительно все «лишнее». Исследования Нимо решают эту проблему в корне – больше нет опасности, что какая-то черта или мысль однажды пустит корни. По новой технологии личность изначально формируется в стерильном образе, в который закладываются исключительно необходимые Системе черты и ничего сверх. 

Не надо быть гением чтобы понять, что подобные исследования крайне опасны не только для самого Нимо, но и для людей в целом. Как раз поэтому большую часть тестов он проводил не включая результаты в официальный отчет, а скармливая системе лишь некоторые ее составляющие. Впрочем сомнений в состоятельности собственной теории было столько, что вполне можно было не опасаться, но Нимо слишком привык перестраховываться. Так было спокойнее.

Сегодня, когда проверяющий алгоритм в третий раз вернул результаты без обнаруженных ошибок, Нимо охватила паника. Спокойствие как рукой смело, а в голове снова начали роиться насекомые паранойи. 

Проведя чипом по сканеру, Нимо медленно осмотрелся. За его спиной возвышалось огромная серая конструкция. Все ненавистное, дикое и пугающее скрывалось внутри этих стен. Все то с чем он когда-то боролся. А теперь он сам, будучи частью всего этого возможно совершил открытие, которое вобьет последний гвоздь в крышку гроба того мира, каким Нимо его помнил. Сердце сильнее застучало в груди.

А ведь когда-то перед ним стоял выбор.

Угрызения совести. Сожаления. Не дававшие спать воспоминания. Все это было давно, что с трудом вериться что когда-то вообще было.

Можно было выбрать быть застреленным, как последняя собака или быть отправленным в ближайший выжигатель мозга. Можно было выбрать превратиться в одного из пускающих слюни работяг. Он мог выбрать умереть героем, хотя героев тогда погибло столько, что вряд ли его героическая смерть чем либо отличалась бы от сотен других, не менее героических. 

А сейчас он стоит у ворот этого здания - воплощения всего того, с чем когда-то боролся и обладает бесценными знаниями. Столь полезными для Системы и столь бесполезными для сопротивления. Но выбор есть всегда. Всегда можно пойти на компост и тогда подобное исследование проведет кто-нибудь другой. И жизнь пойдет дальше. Без него. Жизнь всегда идет независимо от того есть ты или нет. Если свобода заключается в наличии выбора, а выбор лежит между одним и тем же вариантом и сам выбор заключается как раз в том, чтобы этот вариант выбрать, будет ли это все еще считаться свободой или наличием выбора? Выбор идти дальше во что бы то ни стало? Успеть за идущей вперед жизнью, которая никого не ждет. 

Нимо и в очередной раз провел взглядом по нависшему над округой зданию. Сзади раздася тихий писк открывающегося магнитного замка на воротах а на дисплее загорелось «Выход подтвержден».