Руна. Эпилог

(Первая часть тут, вторая тут)

Встрепенувшись, Селена остановилась. Напротив нее была витрина какого-то магазина. Проведя взглядом вокруг, она с трудом узнала местность. «Еще чуть дальше, наверное» - подумала она и пошла вперед, стараясь  больше фокусироваться на окружающих предметах, чтобы снова не провалиться в бредовое состояние между сном и бодрствованием прямо на ходу...

- Ну, ты там еще долго? – донесся недовольный голос из коридора.

- Да иду, иду! – раздраженно ответила Селена, проводя щеточкой для туши по левой реснице. «Давай мне еще под руку скажи чего-нибудь и тогда точно выберемся» - подумала она и аккуратно провела. Она ненавидела краситься и прихорашиваться. И ей было приторно смотреть на всех этих размалеванных куриц, в то время, как ее собственное поведение и одежда напоминали больше пацанский стиль, хотя она и была довольно симпатична. Но она ненавидела краситься. Хуже, чем краситься было только все это смывать. А придя домой в четыре часа утра последнее, что хочется делать, так это смывать косметику. 

- Если ты не выйдешь через минуту, я обещаю, что отолью в раковину на кухне. Кстати там еще посуда не мытая, - донеслось из-за двери.

- Если ты сейчас же не заткнешься, я обещаю тебе, что ты об этом пожалеешь! – выкрикнула она.

- И как – угроза помогла? – послышалось слева от нее. Снова остановившись и повернув голову, Селена посмотрела в черное стекло витрины. В нем отражалось ее худое тело. Хотя улица освещалась всего лишь несколькими фонарями, было хорошо заметно, что ее щеки до безобразия впали, а под глазами были огромные черные круги. Продолжая смотреть на собственное отражение, она видела, как от мусорного бака справа тень переместилась к закрытому ларьку периодики.

- Ну, так как? Поделишься собственными мыслями? Что там происходит в твоем воспаленном мозгу? – донеслось из-за ларька.

- Глен! Обязательно было устраивать весь этот спектакль? – капризничала Лиза. – Лучше бы пошли на премьеру, а так опять просидим весь вечер дома!

- Ты хочешь заплатить в два раза больше? Я вот не горю желанием. Нет я, конечно, тоже ждал этого фильма больше года, но во-первых, нам пришлось бы стоять несколько часов, только чтобы купить билеты, а во-вторых, дорогая, заплатить в двойном размере … – усмехнулся Стив. – Глен, жги!

- Короче. Помните, я рассказывал, что одна старушенция заказала моему отцу реставрацию своей мебели? Так вот после того, как мы вынесли все из ее дома, она вспомнила, что у нее на чердаке есть еще один замечательный бабушкин комод, и что его тоже надо починить. Короче. Видели бы вы, чего там только не было у нее на чердаке! Если бы мой батя меня не выпинал оттуда, я бы просидел там еще неделю! Но кое-что я оттуда вынес, - сказал Глен и довольно коснулся небольшой и очень старой на вид шкатулки.

- Ты обокрал божий одуванчик? Да что с тобой вообще! - воскликнула Диана и засмеялась.

- Да забей! В случае чего скажу, что мы ее взяли на реставрацию, - ответил он. – Но ты слушай. Короче я эту хреновину притянул домой. Я долго пытался ее открыть, но эта сволочь была закрыта. Прикиньте! Этой хрени уже лет наверное тысяча, а она крепкая, как орех! Короче повертел я ее и так и сяк – нихрена! И дырок для ключей нету ниразу! Хрен ее поймешь, как она там открывается. Ну, думаю, счяс ты сучка у меня получишь! И пошел в батин гараж за зубилом. Взял инструмент поприличнее и подхожу, значит. А она открыта! Нет, ну всмысле не так, чтобы уже полностью, но чутка – чисто, как ракушка! Ага! Что, сучка, испугалась папиного зубила?! Короче взял я ее в руки и открываю. Нет, ну я рассчитывал на какие-нибудь бусики, там, или колечки. Да любое шило, чтобы можно было на вес потом сдать если что, а хрен там! Открываю – а там лежат вот эти хреновины! Все как одна одинаковые по форме, только рисунки на них разные.

- Это руны, - сказала Диана. Все посмотрели на нее.

- Чего? – почти одновременно вырвалось у каждого.

- Руны. Это такие фиговины для гадания. Ну вроде как для гадания. Я счяс уже точно не помню – как-то по детству загонялась. Но смысл в том, что каждая из них означает что-нибудь, - ответила она и медленно взяла одну из них. С лица Глена исчезла улыбка.

- Ты не могла бы не трогать? Я еще не закончил, - сказал он и резким движением забрал небольшую костяшку из рук девушки.

- Эй! А поакуратнее никак?! – обиженно сказала Диана, потирая ушибленную ладонь.

- Будешь трогать, когда я скажу!  - прозвучало скорее низким шипением, нежели членораздельной речью и он, размахнувшись, со всей силы ударил девушку по лицу. Селена испуганно метнулась в сторону и с размаху ударилась о край откуда-то взявшейся тумбочки.

- Дорогая, тише! Это всего лишь кошмар! Ну же! – медсестра схватила Селену за плечо одной рукой и старалась удержать ее голову другой. – Ну! Все хорошо, ты уже проснулась, ты уже со мной!

Испуганно озираясь, Селена еще видела обрывки собственного сна, которые словно липкая сахарная вата все никак не хотели отставать. Она лежала в собственной палате, а рядом с ней держа за руку и поглаживая по голове, стояла ее медсестра. Голова почти не болела, хотя и стукнулась она довольно сильно. Видимо, ее мозг еще просто не успел проснуться, чтобы полноценно передавать болевые ощущения.

- Покажи… Так, подожди секунду, - сказала медсестра и подошла к шкафчику первой помощи. Достав из него небольшой флакон и несколько тампонов, она вернулась к кровати. – Сны становятся все страшнее?

- Я уже ничего не понимаю, - жмурясь от жжения, но продолжая держать глаза открытыми, тихо ответила Селена. Никогда не знаешь, когда они снова придут к тебе. В том, что это были они, а не лишь она – девушка уже успела убедиться. Они дали ей это понять. Хотя с чего она взяла, что это «они»? Может это все – «оно». Что-то одно и что-то большое и старое, способное принимать разные формы и знающее все самые скрытые страхи. Но почему тогда это видит только она? Почему она вообще это видит и почему это происходит именно с ней? Это лишь ее галлюцинация вкупе с самовнушением или это действительно что-то внешнее, в то время, как она – просто оказалась не в том месте не в то время?

- Ты вся измотана, так не может больше продолжаться. Нам надо с этим что-то делать. Вот, выпей пока это, - скала медсестра, и поднесла стаканчик с таблетками. Ей было жаль девушку – она и так настрадалась, а теперь еще и этот психоз. Ребекка понимала, что сейчас испытывает эта девочка – их судьба во многом была схожа. Она так же лишилась родителей в детстве и так же росла одна, не ища помощи в других и находя силы лишь в себе самой. Наверное, эти друзья многое значили для нее, раз их потеря так сильно повлияла. Бедняжка теряет рассудок, если уже не потеряла. Говорит, что видит странные вещи и при этом наносит себе увечья. Ребекка тоже делала причиняла себе боль, чтобы обратить на себя внимание, но это было еще в уношестве. А делать нечто подобное сейчас – более чем странно, но Ребекка пообещала себе, что поможет этой бедной девочке.

Селене действительно было плохо. Она уже забыла, когда нормально спала – это было сложно назвать сном, скорее короткие перерывы между наполненными напряженим периодами бодрствования. Почти, как плывущий под самой поверхностью дельфин, который выпрыгивает из воды и, пролетев несколько метров в воздухе, снова погружается под воду.  Если бы только ее состояние было бы столь же красочно, ярко и жизнеутверждающе, как плывущий по воде дельфин.

У организма есть пределы возможностей. Организму нужна вода, нужна пища и нужен сон. Когда-то Селена бы сказала, что голод – это ужасно. Тогда она думала, что нет ничего хуже, чем ходить голодной. Сколько раз ей приходилось ложиться спать на пустой желудок? Было время, когда чуть теплая похлебка, которую бесплатно раздавала благотворительная организация, было единственным, что она ела за весь день. Одноразовое питание, но грех жаловаться – уж лучше так, чем вообще никак. Потому что «вообще никак» намного хуже. Хотя, если не обращать внимание на урчащий желудок, то через некоторое время удавалось заснуть, а во сне голод не так чувствуется. Точнее чувствуется, но не так остро, а проснувшись утром, есть хотелось чуть меньше до тех пор, пока желудок не проснется и не «вспомнит», что в нем уже давно ничего не бывало, но к тому моменту уже можно было что-нибудь найти. Например, торгующего хот догами на углу возле супермаркета большого темнокожего парня.

Он нравился Селене. Всегда улыбчивый. Сколько раз он просто так угощал ее? Она часто любила просто стоять с ним рядом и наблюдать, как люди подходят и заказывая очередной хот дог, спешат дальше по каким-нибудь своим делам. Вот так просто – стоять и смотреть. Темнокожий парень был немым. За все время Селена лишь однажды слышала, как он что-то мычал. Это произошло, когда на перекрестке прямо перед ними сбили девушку и она до сих пор помнила, как он бросился к лежащему на асфальте телу и пытался делать искусственное дыхание, хотя делать его уже не было никакого смысла – девушка умерла моментально. Но он продолжал до тех пор, пока не приехала скорая и даже тогда понадобилось двое полицейских, чтобы оттащить его. Тогда еще его чуть не арестовали за сопротивление, но Селена вмешалась и кое-как договорилась с копами. Как же он тогда рыдал. Огромные слезы ручьями текли из его больших глаз. Через несколько дней она вспомнила, что часто видела эту девушку - та покупала у большого парня хот доги во время ланча.

К голоду рано или поздно привыкаешь. Кто-то скажет, что к голоду и боли привыкнуть не возможно, но Селена знала, что и к одному и к другому со временем привыкаешь. Рано или поздно учишься жить с ними. Возможно, с болью дела обстоят чуть похуже, но вот что к чувству голода можно приспособиться, Селена не сомневалась. Чего она не знала, так это насколько важен сон и как сильно влияет на человека его отсутствие.

Когда ей впервые стали мерещится странные вещи, она могла с точностью сказать, происходит ли это на яву или во сне. Теперь же она вообще ничего не понимала – все смешалось в один сплошной бредовый сон, в котором сны перемешаны с реальностью, образы из прошлого накладываются на настоящее, а будущее можно увидеть, достаточно лишь раскрыть глаза пошире. Или закрыть.

Может все это – лишь игра какого-то сумасшедшего кукловода, который получает извращенное удовольствие от дергания за ниточки. Наслаждение от результата своих сумасшедших действий? Запутанная игра в шахматы, где вместо фигурок – человеческие судьбы? А, может, она уже давно умерла, просто пока еще этого не знала?

- Гляди! Там здание горит! – выкрикнул Джек. Селена повернулась и посмотрела в направлении его вытянутой руки. В конце улицы, на пересечении с центральной возвышалось огромное здание. Оно было на несколько этажей выше всех остальных и в несколько раз шире. Оно выглядело огромным, словно раскрытая книга с массивной центральной частью, напоминавшей переплет и крыльями, больше похожими на страницы. Из окон верхних этажей вырывались языки пламени. Пламя уже успело охватить большую часть правого крыла и то, что происходило внутри больше напоминало ад. – Побежали! Подойдем чуть ближе! – Джек взял ее за руку и потащил к горящему зданию.

- Да там же будет не пройти! – выкрикнула она, но побежала  следом.

Когда они уже были почти рядом, послышался оглушительный шум. Вскинув голову вверх, они увидели, как все правое крыло начало проседать, а затем и разваливаться. Балки перекрытий, частицы какого-то мусора, панели – все это дробилось, крошилось и срывалось вниз с огромной скоростью. Еще через мгновение все правое крыло с оглушительным ревом рухнуло, накрыв все вокруг плотным слоем пыли и дыма. Люди в панике разбегались, ища укрытия.

- Ну же! Пошли! – почти прокричал ей на ухо Джек и побежал ко входу в центральную часть здания. – Теперь-то нас уже точно никто не остановит!

- Ты сошел сума, Джек! Сейчас же все развалиться нахрен! – испуганно крикнула она в ответ.

- Да разуй глаза! Эта часть не горит и она прочнее раз в десять! Пошли! – сказал он и не дожидаясь ее ответа, стал взбегать по ступенькам. Постояв еще секунду, Селена выругалась и побежала следом.

В здании стояла плотная пелена дыма и пыли. Поднявшись по лестнице до последнего этажа, Джек остановился и сказал «Это тут». Селена вопросительно посмотрела на него. Подойдя к одной из дверей, он легонько толкнул ее и та без особого труда открылась. Заглянув внутрь, он медленно вошел внутрь.

В центре комнаты на полу сидели люди. Держась за руки и образовывая круг, они что-то почти беззвучно проговаривали.

Сначала девушке показалось, что в центре круга стояла свеча, но подойдя ближе она рассмотрела, что это было блюдо, на котором лежали небольшие белые прямоугольные камешки, которые горели разными цветами. Пламя от них сливалось в один сплошной поток, который закручивался и извивался. Присмотревшись чуть внимательнее, она заметила, что  пламя было не однородно, как это обычно бывает, когда горит костер. Это было больше похоже на струи плазмы, которые обладая разной плотностью переплетаются, но не смешиваются. Вдруг сидевшие что-то произнесли в один голос и подняли руки. В этот момент пламя словно почувствовало и взвилось еще выше, почти касаясь потолка. Джек продолжал завороженно смотреть на пламя, маленькими язычками отражавшееся в его глазах.

Вдруг пол под ногами начал трястись настолько сильно, что стоять было почти не возможно. Стараясь сохранить равновесие, Селена чуть присела. В этот момент один из седевших начал вставать и все так же что-то бормоча себе под нос, он пошел по направлению к двери, через которую вошла пара. Подойдя к ней, он что-то выкрикнув, с силой толкнул ее – дверь с треском разлетелась на щепки. За ней была пустота. Там, где еще несколько минут назад были лестничные пролеты, теперь не было ничего и было лишь видно, как откуда-то сверху падают горящие щепки и обломки здания. Селена почувствовала, как потоки горячего воздуха устремились по направлению к образовавшемуся проему, поднимая частицы пыли с пола и унося их.

Из круга встал другой сидевший и, подойдя к еще одной двери, толкнул ее. То же произошло и с окнами и теперь вся их комната, казалось, висела в пустоте. Или с бешеной скоростью летела куда-то вверх, в то время, как мусор снаружи был неподвижен.

- Что происходит? – спросила она.

- А разве ты не видишь? Посмотри внимательнее, - сказал Джек и показал на стоявшее в кругу блюдо. Оставшиеся люди повернули к ней головы. Только сейчас Селена заметила, что у них не было лиц. Пустая гладкая кожа, без глаз, ресниц или носа. Но она точно знала, что они на смотрят на нее. Пламя плясало извиваясь, словно сплетение бешеных змей. – Неужели ты думаешь, что все происходит случайно? Кто-то один случайно проливает масло, а кто-то другой на нем поскальзывается и умирает? А что, если «судьба» ставила себе совершенно иную цель? Что, если конечным звеном всей этой цепочки событий была не смерть этого человека, а… слеза на твоем лице? Что, если все это делалось лишь… ради эмоции? Твое счастье – эмоция, твое горе – эмоция. А тому, кто ими питается совершенно безразлично, какую эмоцию поглащать. Просто эмоции отрицательные острее. Что, если страх – это эмоция наивысшей эмоциональной концентрации, простейшая по своей сути и не требующая особых усилий в вызывании? Человек создал любовь и дружбу, счастье и горе. Он наполнил эти термины смыслом и привязал какое-нибудь значение. Но страх... страх был задолго до того, как появился человек со всей его понятийной системой. Системой, которую он начал строить лишь для того, чтобы побороть страх перед неизвестным. Найди объяснение и перестать бояться – вот дивиз новой эры. Человек больше не хочет иметь дело с необъяснымым и потому – страшным. Он не хочет больше ничего и никого бояться и потому прибегает к науке. Но какие бы стены не строил человек вокруг себя, как бы не отгараживался он от всего остального мира – внутри этих стен вместе с ним всегда останется страх. Страх можно скрыть от окружающих, но страх нельзя скрыть от себя самого.

Девушка попыталась броситься прочь, но бросаться было некуда – все двери и окна были распахнуты, но за ними ничего не было. Остановившись у одной из дверей, она обернулась. В комнате больше никого не было, кроме нее и Джека и только пламя облизывало потолок, переливаясь различными цветами.

- Неужели ты хочешь убежать? – сказал он и сделал несколько шагов к ней. Его глаза превратились в одни сплошные черные дыры, а рот расплывался в довольной ухмылке. – Неужели ты не хочешь меня поцеловать? Тебе же так нравились мои губы? – сказал он и его губы начали вытягиваться и закручиваться.

Селена посмотрела наружу, но там было совершенно пусто, только дым, обломки и редкие вспышки в грозовых тучах. Он схватил ее за шею и притянул к себе, ее шея захрустела. Хватка становилась все сильнее и дышать уже больше было нечем. Селена изо всех сил стала бить по нему руками, но он лишь улыбался.

- Отпусти… - прохрипела она. В глазах потемнело и сознание начало покидать ее. Звуки стали глухими и как будто бы из далека. Шум и треск пожара теперь напоминали заблудившееся эхо. Глаза Селены закатились и она потеряла сознание.

Широко распахнув глаза, Селена набрала в легкие столько воздуха, сколько позволила грудная клетка. Сердце колотилось, а все тело было покрыто испариной. Она была в больнице, в своей палате, а на стене все так же беззвучно работал телевизор. Сделав пару глубоких вдохов и попытавшись восстановить сердцебиение, она откинула одеяло и опустила ноги на пол. Подождав еще секунду, она встала и пошла в уборную. Голова кружилась. Подойдя к зеркалу и обнаружив на шее свежий синяк, она отвернулась и села на унитаз. Уперев локти в колени и зажав голову ладонями, она смотрела на кафельную плитку между ступнями. Может это какое-то наказание? Наказание за грехи? Но что значит грех? Грех по религиозным канонам? По социальным? По каким? Не просто так Фемиде завязывают глаза, потому, что только слепой может что-то взвешивать, а затем решать, хорошо это или плохо, а Селена уже давно не могла  делить человеческие поступки на хорошие и плохие. Нет объективного «хорошо» или «плохо» и чтобы понять, хорошо ты делаешь или плохо, необходимо вначале выбрать систему ценностей ибо ниодин поступок не несет в себе никакой окраски, если нет заинтересованных лиц. До тех пор, пока окружающим все равно – любой поступок не хорош и не плох и лишь тогда, когда он начинает касаться кого-то, он превращается в хороший или плохой. Совершала ли Селена плохие поступки?..

Сразу после гибели родителей, государство назначило Селене опекунов. У ее родителей было небольшое состояние и потому желающих на опекунство хватало. Никаких других  родственников у нее не было и потому эту честь возложили на плечи одной эксцентричной парочке. У них были некоторые связи и потому устроить так, чтобы опекунство отдали именно им – не составило особого труда. Они неплохо жили – собственная пусть и не большая вилла с маленьким бассейном. Красивая машина и вроде бы успешная работа. Но правда была в том, что все это было лишь красивым фасадом. На самом деле дорогая машина была куплена в кредит, дом заложен несколько раз, а работы у него не было уже больше полугода. Он просто продолжал куда-то уходить каждое утро и возвращаться вечером с той лишь целью, чтобы жена продолжала думать, что он по прежнему зарабатывает достаточно, чтобы позволить себе содержать столь шикарную жену. А она любила вечеринки, красиво одеваться и загорать на краю бассейна, будучи одетой лишь в соломенную шляпку с широкими полями тоненькую веревочку, выполнявшую роль трусиков.

Средства кончались и ему срочно нужно было чудо, которое бы вытянуло его из этой черной дыры. Этим чудом оказалась гибель родителей маленькой соседской девочки. Газеты писали, что у автомобиля отказали тормоза и не вписавшись в поворот, он  вылетел на обочину и врезался в  железобетонную опору путепровода. Ей сказали, что родители погибли мгновенно.

С самого начала его жена невзлюбила Селену. Да и с чего бы? Ей вообще был непонятен «жест доброй воли» со стороны собственного мужа.

- Ты что, совсем ебнулся?! Тебе меня мало?! Или тебе в отца поиграть захотелось?! Лучше бы купил мне чихуахуа, сколько раз просила! В этом доме нет места никакой другой суке! – Селена сидела в своей маленькой комнатушке и слышала, как ее новая мама била посуду на первом этаже.

- Дорогая, поверь, так надо. Да ты сама подумай – мы можем пользоваться их домом до ее совершеннолетия. У меня есть друзья. Я смогу сделать так, чтобы они нашли способ переоформить все на нас. Моя лапочка сможет купить себе еще очень много красивой одежды и украшений! Неужели моя лапочка этого не хочет?.. – щебетал он.

- Я тебе уже все сказала! Чтобы этой мелкой гадины здесь не было! Что хочешь делай! Хоть утопи ее вместе с котятами, а я ее терпеть не собираюсь!

Придя в себя через некоторое время, его жена взвесила все за и против и согласилась оставить девочку, пока не будут готовы все бумаги. А до тех пор – она всячески старалась сделать ее жизнь невыносимой и было даже не совсем понятно, что было сложнее – терпеть  постоянные издевательства или лицемерие тогда, когда для регулярной проверки к ним приходил представитель социальной службы по делам несовершеннолетних. Пожалуй, даже пощечина была не так болезненна и противна, как ее слащавые обнимашки и милое хихикание на глазах у социального работника.

Но как только дверь за ним закрывалась – в следующую же секунду девочка получала какой-нибудь подзатыльник. Иногда жена тягала ее за ухо и, казалось, оно вот-вот оторвется. Селена часто вспоминала мультфильмы про слоненка Думбо, представляя, что очень скоро она тоже станет слоненком. А еще жена любила тягать ее за волосы – это не оставляло следов, но было очень болезненно. Особенно, когда она брала все волосы в одну руку, а одну прядь в другую и разводила руки в разные стороны.

Когда однажды жена узнала, что все это время ее обманывали и, что за душой у мужа кроме долгов ничего нет – у  нее случился нервный срыв. Взяв клюшку для гольфа, она перебила всю посуду и стеклянные вещи, а затем, когда они кончились, начала бить все, что попадалось под руку. Она бы и Селене по голове приложилась, но девочка не стала дожидаться и спряталась под большим чехлом для автомобиля в гараже, тихо слушая, как в доме бьется стекло.

Затем на несколько дней жена пропала. Как сказал муж – ее отправили в лечебницу. Пожалуй, это были единственные несколько дней, в которые Селене никто не причинял боли и унижений последние несколько лет. Даже муж, который был бесхребетной жалкой сволочью, не казался таким уж мудаком. Ведь по сути – он им и не был. Он всего лишь хотел угнаться за непомерными аппетитами своей пассии и в этих попытках давно перешел все мыслимые границы морали и этики. Было сложно судить – стал ли он тем, кем стал под давлением гипертрофированного желания угодить собственной жене или он был таким изначально. Селена не пыталась оправдать его, он был ничем не лучше ее, а может даже хуже – она, хотя бы, следовала собственным извращенным желаниям, в то время, как он – пресмыкался, угождая во всем. Но все же, ей становилось чуть легче от мысли, что причина была в ней, а не в нем. Что не он был тем, кто создал чудовище в ней, а она тем, кто подчинила себе слабую душонку безвольного раба.

Вернувшись из лечебницы, жена стала другой. Она меньше говорила. Селена не знала, можно ли скинуть пару килограмм за пару дней, но смотря на жену, смогла бы в это поверить. А еще у нее изменился взгляд. Если раньше он был безумный и дикий, то сейчас он стал безжизненно отрешенным. Хотя был в этом и плюс – Селену перестали трогать.

Так продолжалось несколько недель, пока однажды Селена придя домой со школы не обнаружила жену сидящей на диване и отсутствующим взглядом смотрящей в окно. Девочка уже собиралась сделать вид, что не заметила ее и пройти к себе в комнату, как неожиданно девочку окликнули.

- Мне надо с тобой кое о чем поговорить, - сказала жена спокойно, не поворачивая головы. Селена неуверенно остановилась. В комнате стоял запах алкоголя.

- О чем? – спросила она, расстегивая куртку. Жена повернула голову и молча посмотрела на девочку. Взгляд совершенно ничего не выражал.

- Пошли, - сказала она и пошла по лестнице на второй этаж. Селена последовала за ней.

Подойдя ко входу в ванную, жена обернулась. «Сюда» - сказала она и вошла.

В ванной комнате горел свет, а сама ванна была полна воды и пены. На поверхности в пенных облаках плавали резиновые утята.

- Я подумала, что тебе нравятся уточки. Есть даже один пингвин. Раздевайся, - сказала она и села на край ванны.

- Но я не хочу мыться. Мне еще поесть надо и уроки поделать, - ответила Селена.

- Ты сейчас же разденешься, залезешь в эту ебаную ванну и я тебя помою, - медленно прошипела она. Селена не шелохнулась. – Ты хочешь, чтобы я помогла тебе раздеться?

- Я не хочу мыться, - все так же ответила девочка. Жена опустила взгляд вниз и провела рукой по пене. Одна из маленьких уточек тихо пискнула.

- Знаешь, пока ты тут не появилась, моя жизнь была замечательной. У меня ни о чем не болела голова. Все, что было необходимо – это иногда выходить с этим долбоебом куда-нибудь на его званные ужины и улыбаться, делая вид, что мы с ним идеальная пара. Но знаешь что? Мне это нравилось. Мне нравилось ходить туда, красиво нарядившись и пить принесенное тебе на подносе шампанское. Мне нравилось выслушивать весь тот бред, что несли все эти напыщенные остолопы. Мне это нравилось! Делая вид, что я счастлива позволяло мне верить, что я счастлива! Я видела это в глазах других и верила в это счастье. Садиться за большой и красиво обставленный стол в каком-нибудь не менее большом и богатом доме. Выбирать какой вилкой какую дрянь есть. Я до сих пор не различаю, что и чем надо есть и какой бокал для чего, но мне всегда было глубоко насрать на это. Потому что не в правильности вилки было счастье, а в наличии выбора! Я покупала себе дорогую одежду и красивые украшения. На меня смотрели мужчины и улыбались. И я знала, что каждый из этих ублюдков готов на многое,  лишь бы заполучить меня к себе хотя бы на минутку. Но много было не надо. И эти олени думали, что покупали меня, в серьез полагая, что ради этого и гробили всю свою жизнь – только лишь для того, чтобы когда0нибудь получать то, что хочется. Но знаешь, что самое веселое? Я бы спала с ними и без всех этих побрекушек, просто потому, что мне это нравилось. Мне нравилось их внимание со всеми их жалкими попытками мне понравиться. А если попытки понравиться не находили должного отклика – они прибегали к подаркам. Они задаривали меня подарками! А мне разве это было плохо? Я-то ничего им должна не была, на то он и подарок.

А потом появилась ты. Мелкая дрянная сучка. И все вокруг изменилось. Я не знаю, как ты сучка это сделала, но вся моя предыдущая жизнь куда-то исчезла. Она, блядь, просто испарилась, как запах дешевых духов! Прекратились ужины, прекратились подарки, прекратилось мужское внимание. А потом еще и выяснилось, что у этого долбоеба больше нету денег, а все это время он тратил наши общие! В том числе и на ТЕБЯ! Но больше это продолжаться не будет! - сказала она и резким движением схватила Селену за рукав. Девочка попыталась вырваться, но державшая ее рука лишь усилила хватку.

- Отпусти меня! – выкрикнула девочка.

- Нет уж, на этот раз все будет, как я хочу! – выкрикнула она в ответ и с силой рванула девочку к ванне. Споткнувшись, Селена перелетела через край ванны и плюхнулась прямо в воду. Взяв ее за кофту двумя руками, жена с силой надавила на нее всем телом сверху и начала топить. Сопротивляться было не возможно – места практически не было, а воздуха в легких почти не оставалось. Стуча руками по лицу и рукам жены, девочка зацепила стоявший на краю ванны тяжелый подсвечник, который с плеском упал в ванну и погрузился на дно справа от головы девочки. Практически теряя сознание, Селена схватила его и с силой ткнула туда, где должно было находиться лицо жены. В эту же секунду державшая ее хватка ослабла. Воспользовавшись моментом, девочка подалась всем телом вперед и, потянув жену обоими руками за одежду, опрокинула на бок.

Выбравшись из ванны, она, было, бросилась прочь, но в этот момент ее схватили за плечо и потянули назад. Развернувшись, она заметила, как жена с разбитым лицом выбирается из ванны.

- Нет уж сука, теперь ты от меня не уйдешь! – сказала она и подтащила девочку еще ближе.

- ДА ЗДОХНИ НАКОНЕЦ!!! - крикнула Селена и, подняв с пола валявшийся подсвечник, она размахнулась и обрушила его на голову жены. – Когда ты оставишь меня в покое?! - девочка размахнулась и ударила еще раз. Затем еще раз и еще, пока не раздался хруст, а дно подсвечника не погрузилось в голову. Из отверстия в голове фонтаном брызнула кровь. Селена продолжала бить по голове до тех пор, пока та не превратилась в бесформенную кашу. Сердце выпрыгивало из груди, а руки бешено колотились. Селена сжимала тяжелую окровавленную вазу со своей тумбочки. Вокруг ее ног растекалась лужа вытекающей из головы медсестры крови. Не понимая, что происходит, Селена сделала несколько шагов назад. Она была в госпитале, в своей палате. На стене беззвучно работал телевизор. Ваза с тяжелым стуком выпала из разжатых пальцев, так и не разбившись. Селена закричала.

- Не хочу показаться навязчивой, но по-моему ты только что убила свою медсестру… - раздался голос справа. Испуганно повернув голову и никого там не обнаружив, она бросилась к шкафу и достав оттуда все свои вещи, она начала быстро одеваться. – И куда, это ты так торопишься? Уж не думаешь ли ты, что людям можно вот так вот запросто проломить голову и как ни в чем ни бывало свалить? – послышался другой голос слева. Селена продолжала поспешно натягивать  джинсы и свитер. По лицу текли слезы и глаза почти ничего не видели.

- Это вы во всем виноваты! – простонала она. – Это вы меня довели! Что я вам, блядь, сделала?! – она выбежала из палаты. В коридоре из разных дверей выглядывали растерянные лица пациентов. Навстречу Селене шел ее доктор со шприцом в руке. Его взгляд растерянно переходил с ее лица, на ее окровавленную одежду и назад. Не дожидаясь, пока он подойдет, она побежала в обратном направлении. Добежав до конца коридора, она остановилась и оглянулась, за ней бежали уже трое - к врачу теперь присоединилось еще двое санитаров. Задыхаясь и плача, она выбежала на лестницу и, перепрыгивая через несколько ступенек, побежала вниз.

- Как бы быстро ты не бежала, тебе все равно не уйти от всего того, что ты наделала, ты же знаешь, - доносилось откуда-то сзади. Дышать становилось уже почти не возможно, а слюна превратилась с тягучий резиновый клей. «Я больше не могу…» подумала Селена и вбежала в небольшую комнату для хранения принадлежностей для уборки. Упав рядом с большим мусорным ведром и швабрами, она зарыдала.

- ДА ЧТО СО МНОЮ ПРОИСХОДИТ?!! – громко выкрикнула. – ЭТО ВСЕ СОН! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! – продолжая кричать, она схватила с полки ножницы и вонзила их себе в левую ладонь.

- Зачем ты это сделала? - сказал доктор и приложил смоченный спиртом тампон к ране на ее руке. Селена поморщилась от жжения, но не произнесла ни звука. Девочки в двенадцать лет уже слишком взрослые, чтобы хныкать из-за таких мелочей, как порез на руке. – Неужели ты хочешь быть плохой девочкой и постоянно доставлять неприятности?

- Я не специально, он меня толкнул, - чуть обиженно ответила девочка.

- Конечно, тебя толкнули. Но объясни, почему каждый раз, как что-нибудь происходит, не обходиться без тебя? Может все таки дело в тебе? – он замотал ее руку бинтом и посмотрел  в глаза. Селена не могла сказать, нравится он ей или нет. Возможно. Он был с ней вежлив и ласков, приветлив и много раз помогал ей. Особенно в самом начале, когда ее только привезли в этот пансионат после того, что с ней произошло. Первое время ей было очень тяжело. Хотя она была не единственной, кто попал сюда из-за какого-нибудь уголовного дела, остальные дети с самого начала не приняли ее. Они сторонились ее. А Джошу она нравилась. Просто она не могла понять, что ей не нравится в Джоше. В нем было что-то, что все еще было не понятно Селене. Но он был ласков и внимателен с ней, а что еще надо девочке в двенадцать лет.

И она действительно не знала, почему так выходило, что любое происшествие, так или иначе было связано с ней. А, может, это она была связана с каждым происшествием? Может, она просто не могла оставаться в стороне? Если мальчишки устраивали соревнования, кто быстрее залезет на крышу пансионата, то она не понимала, как можно оставаться в стороне. Если кому-то удавалось раздобыть сигареты, то она не понимала, как можно не воспользоваться такой возможностью и не попробовать? А потом кто-нибудь стучал и всех заметали. И в то время, как лица мальчиков от происшествия к происшествию сменялись одно на другое, ее лицо присутствовало в каждом.

Со временем с ней стали считаться, хотя и не сразу. Переломный момент наступил в тот осенний вечер. Ей тогда было уже тринадцать. Она поспорила с толстым Стичем, что сможет обыграть его в шарики, на что получила ропот нетерпения и одобрения со стороны всех окружавших. Обыграть Стича в шарики было просто не возможно и все это знали. Именно поэтому он считался центровым их пансионата. Ну еще и потому, что он был крупнее и сильнее всех остальных. Для своих четырнадцати он выглядел на все шестнадцать. Он любил издеваться над другими.  Вместе со своими прихлебателями. Они регулярно окунали головой в унитаз какого-нибудь бедолагу или крали чьи-нибудь вещи во время душа и выкидывали их. Или гадили прямо кому-нибудь в ботинки. Стич был ненавистен всем, но никто не отваживался ему возразить.  

Когда настал решающий день и игра началась, вокруг собралась целая толпа. Кинуть шарик так, чтобы он не касаясь остальных выбил водящий – дело требующее концентрации и спокойствия. Движения Стича были выверены и точны, он отлично знал, что и как надо делать, в то время, как Селена полагалась лишь на терпение и удачу. Стич должен был выиграть, но вышло так, что он допустил непростительную ошибку и его шарик укатился далеко в траву, ставя огромный жирный крест на его победе. Стоявшие вокруг, шокировано замерли. Они не могли поверить в то, что сейчас произошло. Они не могли поверить, что никогда не плошающий Стич, допустил столь фатальную ошибку. Они не могли поверить, что его победила маленькая девченка. Но, наверное, было бы слишком просто, если бы все закончилось так просто. Покраснев, Стич схватил Селену за волосы и притянув вплотную к своему прыщавому лицу процедил сквозь зубы: «Еще ни одна сучка не смеялась надо мной... НИОДНА! И ты не будешь!» - выкрикнул он и с силой ударил ее под дых. Ноги Селены подкосились сами собой и она осела прямо в песок. «Ты слышишь меня?! Мелкая уродина?!» - брызжа слюной, продолжал кричать он, в то время, как толпа начинала возбужденно перешептываться, но никто не вышел ей помочь. «Что?! Уже не такая дерзкая?!» - крикнул он и пнул носком ботинка по ее бедру. Ее пронзила невыносимая боль, а из глаз брызнули слезы. «Не плач, девочки после двенадцати не плачут» - повторяла Селена где-то услышанную фразу. Ей нравилась эта фраза. Она помогала ей. Стиснув зубы, она схватила лежавший возле правой руки кусок расколовшейся брусчатки и с силой швырнула прямо в лицо Стичу. Раздался глухой чавкающий звук и на секунду все остальные звуки исчезли. Стич стоял и с растерянным видом и тер свой правый глаз. По его лицу обильным потоком стекала кровь. Его пальцы погрузились почти на половину в глазницу – оттуда брызнула кровь и потекла по его руке. В следующую секунду он издал такой визг, что Селена закрыла уши руками и зажмурилась.

Прошло несколько долгих минут, но звуки так и не появились, только ее собственный крик, казалось, продолжал звенеть в ушах. Раскрыв глаза, она обнаружила, что сидит на старом диване Джека в его гостиной. Сколько времени они провели, валяясь на этом диване? Почти сразу, как они начали встречаться, она переселилась к нему. Отчасти потому, что ей было просто негде больше жить, но еще и потому, что у него было безумно уютно. Это была небольшая, очень скромно обставленная тем, что богатые оставляют у своих порогов квартира. В общем отличные вещи, которые бы служили еще очень долго, но которые уже не доставляют своим владельцам того счастья, как в начале и потому – требующие срочной замены новыми вещами.

Опустив с дивана саднившую правую ногу, Селена взяла пульт и включила телевизор. Пощелкав немного, она остановилась на новостном канале и сделала звук чуть громче.

- …приняло неожиданное развитие. Как нам стало известно, Селена Марш причастна к смерти Ребекки Марлоу, работницы госпиталя Святого Мартина. Ребекка являлась одной из лучших медсестер этого госпиталя и работала там уже не первый год. Как нам удалось выяснить, Ребекка была так же медсестрой Селены – единственной выжившей после трагедии, произошедшей на прошлой неделе. В свете этих событий, нельзя исключать, что Селена Марш может быть так же причастна и к поджогу – версии, изначально отброшенной властями. Однако официальные власти до сих пор воздерживаются от комментариев. Оставайтесь с нами…» - Селена выключила звук.

Встав с дивана, она подошла к холодильнику и достала из него замороженные овощи. Поставив сковороду на огонь и брызнув немного масла, она высыпала овощи в сковороду. Пятно на повязке начало увеличиваться в размере. Выругавшись, Селена убавила огонь и взяла с полки новые бинты и тампоны. Сев за стол и срезав старый бинт, она медленно стала разматывать повязку на левой руке. Рука стала болеть еще сильнее. Отложив повязку, она осмотрела рану – та была чистой. Нормальная припухлость, но не от заражения. Наверное, надо было наложить швы, чтобы свести края раны, но подходящей нити у нее не было, а зашивать обычной - означало бы получить сто процентное воспаление, а это ей сейчас надо было меньше всего.

- Не устала еще? Постоянно куда-то бежать, от кого-то прятаться? Доставлять хлопоты всем вокруг? – послышалось со стороны телевизора. Селена повернула туда голову. С экрана на нее смотрела маленькая девочка.

- Нормальные люди подобного не делают. Это ты меня довела и это ты во всем виновата, – не своим голосом произнесла Селена.

- Я? Да неужели! Интересно и каким же образом? – теперь девочка стояла справа от нее. Со сковороды поднимался легкий дымок.

- Я была нормальной! У меня была не самая лучшая жизнь, но я ни на что не жаловалась! А вы все разрушили!  - сжав в правой руке нож, прошептала Селена.

- Нормальной? Кто бы говорил, - усмехнулась девочка. – А не ты ли постоянно жалела о том, каким было твое детство? Не тебя ли мучала совесть за то, что ты сделала и чего не сделала? Скажи, а ты жалеешь о том докторе? Как его звали?.. Джош, кажется? Вот его тебе не жалко? – девочка перешла почти на шепот. На глаза Селены навернулись слезы.

- Мне было четырнадцать лет. Я всегда была сильной и самостоятельной. Я научилась сама справляться со своими проблемами и ни у кого не просить помощи, – всхлипывая, ответила Селена.

- И потому ты вылила ему на голову кипящее масло? Потому, что ты была самостоятельной и ни у кого не просила помощи? – голос стал кружиться еще быстрее.

- Ну же не плачь, ты же уже взрослая девочка, а взрослые девочки не плачут,- сказал Джош и прижал Селену к себе. Тебе больше никто не причинит боли. Я сделаю так, чтобы они тебя больше не трогали. Что они от тебя хотели?

- Они меня обзывали, - ответила Селена и опустила взгляд. Ей было плохо после произошедшего. Но Джош был с ней, он не оставит ее наедине с этими сволочами.

- Селена, я обещаю, что буду помогать тебе, но ты должна пообещать мне кое-что, - сказал он, продолжая гладить ее по волосам.

- Да? – она тихо всхлипнула.

- Только ты не должна никому об этом говорить. Все это должно остаться только между нами, хорошо? – сказал он и провел рукой по ее спине. Селена тихо дышала. – Ты уже взрослая девочка? Почти девушка. А ты знаешь, что делает девочек еще взрослее? Я могу помочь тебе перестать бояться, - сказал он и провел рукой по ее бедру.

- Джош, что вы делаете? – тихо прошептала Селена.

- Я думаю, ты понимаешь. Я вижу это в твоих глазах. Каждый раз, когда ты на меня смотришь, у тебя этот взгляд и я понимаю,  чем ты думаешь. Ты ведь уже взрослая. Ты намного взрослее своих одногодок, не так ли? – сказал он и провел рукой по внутренней стороне ее бедра.

- Джош, не надо, - испуганно прошептала она.

- Надо и ты этого хочешь, я же вижу, что ты этого хочешь, - сказал он и завел ее руки назад, перехватив своей за запястья.

- Пожалуйста, не надо. Прошу вас, не надо, мне страшно, - тихо скулила Селена, пока он снимал с нее одежду.

- А потом ты вылила ему на голову кипящее масло? А нет, ты сделала это не сразу. Месть - блюдо, которое подают холодным, так ведь? И ты выждала момент, когда он расслабиться и уже не будет так внимателен. Тебе понадобилось пол года, чтобы дождаться этого момента. Ты затаилась и ждала момента. Ты просчитывала варианты и искала подходящий, - голос кружился уже под самым потолком.

- Он насиловал меня пол года! А мне было всего лишь четырнадцать лет, - Селена смотрела отсутствующим взглядом в точку на столе.

- Ой, да ладно! Еще скажи, что девочки начинают делать это значительно позже! Или, что в том пансионате были старые девы! Да там самый старший возраст начала половой жизни - пятнадцать лет и ты была далеко не первой и уж поверь – не самым худшим вариантом! – голос завис под потолком.

- Он насиловал меня! – уже почти рыдая, прокричала Селена.

- А ты, можно подумать, мучилась настолько, чтобы сделать его инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Ты знаешь, ему теперь надо каждые пятнадцать минут закапывать глаза и спать со специальными накладками, потому что век у него больше нету. Ты сварила их. А какой был запах! Почти, как запеченное в горшочке мясо! Тебе понравилось? Тебе понравилось смотреть, как он визжит и бьется в агонии, в то время, как кожа слазит с его черепа? Бедный Джош.. а ведь он был так добр с тобой и все, что надо-то было – это быть послушной. Ведь он любил тебя. Он столько для тебя сделал! Перевел тебя в одну из лучших палат, постоянно приносил тебе сладости и следил за тем, чтобы к тебе никто не приставал. Он был хорошим, верно? – голос был у нее за спиной.

- Он насиловал меня!!! Я должна была мириться с этим за сладости?! Я должна была сосать у него на сеансах терапии только потому, что он защищал меня от остальных уебков?! !– крикнула Селена в ответ.

- Ну, а так бы ты сосала какому-нибудь сантехнику или уборщику, а затем и всем из старшей группы. Не думала о подобном? Но тебе хотелось быть самой-самой не взирая ни на что! Знаешь, если бы лицо обваривали каждому, кто кого-то когда-то насиловал, то сейчас бы уже пол мира напоминало бы лобстеров,  - послышался ехидный смешок.

- Тогда бы, может, они бы перестали насиловать! – в ответ ей послышался очередной смешок.

- Ага. А если скинуть на Африку атомную бомбу, то проблема СПИДа и голода решиться сама собой! – смех стал еще более противным.

Запахло горелым и Селена повернула голову к сковороде – над ней поднимался дым.

- Глен, ты мне так квартиру спалишь! – возмутилась  Диана. – Какого хрена ты вообще задумал?

- Смотри, - он отодвинул блюдо с горящей в ней лужей спирта и открыл стоявшую рядом с ним старую шкатулку. – Я нашел ее открытой, когда вошел. Заглянув внутрь, я обнаружил там это. Мне показалось это обычными доминошками со странными знаками, но когда я начал их доставать одну за другой из шкатулки, я что-то почувствовал! Как будто вокруг меня поднялся ветер, который стал доносить чьи-то далекие голоса. Это было так удивительно! Внутри у меня появилось странное ощущение легкости и спокойствия, которое я никогда не ощущал! Я провел почти весь вечер разглядывая их и слушая эту дивную музыку, что лилась прямо мне в уши. А потом голоса начали со мною разговаривать. Они говорили много и без умолку. Их были десятки, сотни, тысячи! Они все говорили и говорили, наполняя мою голову вещами, о которых я не мог даже подумать! А затем я заснул. Я не заметил, как это произошло, я просто отрубился. И снилось мне, что я иду один по ночной пустыне, а в руках моих горит пламя, которое освещает все вокруг, не давая темноте сгуститься и поглотить меня. Я слышал, как темнота кишит страшными созданиями только того и ждущими, чтобы я ослабил внимание и погасил этот свет. Чтобы я закрыл глаза. Но я шел и шел все дальше и дальше, а в руке у меня горело это, - сказал он и достал одну из рун. Она ничем не отличалась от остальных, хотя смотреть на нее было приятно. И Селена смотрела, не отрывая взгляда. Она тоже это почувствовала и протянула руку, чтобы дотронуться до нее.

- Глен, можно я ее… - в эту секунду что-то ярко вспыхнуло и Селену бросило на стену.

С трудом перебарывая шум в голове и пульсирующее сердце, Селена попыталась сфокусировать взгляд на собственном отражении в витрине. Кругом была знакомая местность, а значит – она была уже почти на месте.

- Ну, так что, ты все еще будешь продолжать утверждать, что тебе не в чем раскаиваться? Что ты – сама невинность и вела исключительно праведный образ жизни? Дарила тепло и ласку? Потому что нам так не кажется совершенно! – голос от ларька сместился за спину. Не поворачиваясь, Селена пошла вперед.

- Я не сделала ничего плохого, я всего лишь хотела жить. Жить, как все нормальные люди. Справляться с невзгодами. Я никому не причиняла боль специально, я только защищалась, – глотая слезы, шептала она.

- Замечательное оправдание убийствам, жестокости и боли, что ты причинила всем тем, кто хотел помочь тебе. Всем тем, кому ты была не безразлична, - голос сзади не отставал.

- Им всем от меня было что-то надо! Никто не делал для меня что-нибудь просто так! Они все от меня что-то хотели! – выкрикнула она.

- Это то, о чем ты думаешь, чтобы лучше спать? – послышался голос над самым ухом. Пройдя еще немного, Селена остановилась. Перед ней было то самое здание. Она видела его столько раз, что ошибиться было уже просто не возможно. Каждый раз, когда она закрывала глаза…