Пако

Однажды мне подарили Ламу. Я знаю – это звучит очень странно, но это так...

То есть это была не совсем лама, как потом выяснилось, но дарили мне ее именно, как ламу. 
Одним прекрасным зимним утром проснувшись, я чуть не обоср*я. Ну, то есть, был сильно ошарашен тем фактом, что у меня на бедре покоилась далеко не маленькая такая мордочка такой же не маленькой зверюшки, которая одной из своих передних лап держалась за мою, лежавшую на одеяле, правую руку. Должен признать, что в начале у меня сильно сжалось сердце, ибо не каждый день просыпаешься рядом с каким-то животным, пусть даже и на собственный день рождения.

Как я уже говорил – ламой это было больше по названию ну и, возможно, немного по внешнему виду. У этого существа так же была мягкая светлая шерстка, симпатичная вытянутая мордочка и красивые конечности. С первого же взгляда становилось понятно, что ее было необходимо подстригать. И да – это была она. Выдумывать ей какое-то особое имя было лениво и я начал звать ее просто Лама.

Как мне сказали подарившие ее люди – она была уже взрослой, хотя внешне она все же напоминала скорее подростка, нежели уже взрослую особь. Это сложно описать, но вы же всегда можете отличить молодого котенка от взрослого кота, пусть даже они и будут схожих размеров. Так вот по внешнему виду моя Лама была подростком.

Начав немного узнавать своего «питомца» лазя по интернету, я узнал, что это была (насколько мои наблюдательные способности позволяли замечать детали и отличать одни особенности от других) не лама, а АльпакА (или просто пако). Их часто путают, ибо они очень похожи, но это разные виды. В моем случае это была именно АльпакА (как мне объяснили – ударение должно быть на последнюю «а»). Альпаки отличаются от лам чуть меньшим размером и голова у них не такая вытянутая. Но основным отличием является мех. Мех лам практически бесполезен, в то время, как мех пако во много раз теплее овечьего и в несколько раз его легче. Собственно именно из-за обалденной шерстки моей Ламы я и полез узнавать, что это за существо. С первого же взгляда ее хотелось трогать, настолько она была красивой и мягкой даже на вид. Она напоминала плюш. Но, только дотронувшись и проведя рукой, становилось понятно, насколько она была классная! Это не передаваемо словами – достаточно было просто прикоснуться к ней любой частью тела, как вам становилось тепло.

Только представьте – лежите вы в кровати холодной ночью, а у вас на коленях или даже просто рядом на кровати лежит большая пушистая мягкая грелка и тихо посапывает. Это не передаваемо. Единственная тонкость заключалась в том, что кровать должна быть минимум двухместной, ибо даже с учетом, что моя Лама была небольших размеров, она так или иначе была далеко не котиком или хомячком и весила добрых килограммов сорок.

Полазив еще немного в интернете, я узнал, что вид альпаковых (забавно звучит, правда?) делиться на два подвида в зависимости от типа шерсти - Сури и Уакайа. У первых шерсть больше похожа на длинные косички, в то время, как у вторых она словно мягкий плюш. В точности, как у моей Ламы.

Первое время мы долго не могли понять, чем ее надо кормить, ведь по всем законам питания – моя Лама должна была обгрызать растительность на лужайке, гордо закусывая цветочными клумбами. Но сколько мы не пытались ей давать овощи и фрукты, только вторые она ела  более-менее с охотой, в то время, как на первые вообще смотрела с отвращением. Через некоторое время мы перестали удивляться тому, что Лама с интересом наблюдала за тем, как я употреблял в пищу очередной кусок сочного бифштекса за обеденным столом. Посмотрев в ее сияющие от счастья и желания глаза, я предложил ей кусочек, после чего и обнаружил, что питаться моя Лама хочет исключительно тем, что стоит у меня на столе. Она с радостью умяла мою порцию отваренной картошки, тушеных овощей и запила все это минеральной водой из моего же стакана, после чего с довольной улыбкой на своей лохматой мордочке испарилась в направлении моей спальни, где через некоторое время я и нашел ее счастливо спящей на моей кровати.

Первое время было довольно странно наблюдать за этим странным животным – оно сильно отличалось от всех тех домашних питомцев, что всегда обитали в нашем доме. У меня были кошки, собаки, хомячки, попугаи. Была даже игуана, но ее атаковала соседская собака в тот весенний ясный день, когда я захотел погулять с ней в нашем саду.

Стоит, наверное, упомянуть, что у нас есть большой сад. Вообще-то у нас есть не только большой сад, но и далеко не маленький особнячок, окруженный внушительных размеров территорией, где вполне можно заблудиться. Это здорово потому, что теплыми весенними или осенними вечерами так приятно гулять по красочным лужайкам, наслаждаясь пением диковинных птиц, привезенных специально для моего отца из далеких стран. Он всегда любил всякие необычные штуковины и потому старался сделать свое жилище максимально необычным. Может даже не столько необычным, сколько… сказочным, что ли. Он заказывал красивые беседки и большие вольеры, где почти в природных условиях и, не будучи ограниченными в пространстве, жили привезенные экзотические птицы. На лужайках мирно отдыхали кенгурята. 
Все, что касалось растительного украшения – было под надзором у матери. Она обожала часами ходить по лужайкам и тропинкам и думать, где бы и какую клумбочку пристроить. Иногда создавалось ощущение, что ее больше забавлял сам процесс облагораживания, нежели удовольствие от созерцания конечного результата. Так или иначе, общество всякой необычной и экзотической фигни мне было знакомо с раннего детства. Что, впрочем, не было достаточным условием, чтобы, мягко говоря, не удивиться, найдя однажды утром ламу в собственной кровати, пусть даже это и был мой день рождения.

Как объяснили мне подарившие ее люди, они нашли ее в одном экзотическом магазинчике. Это была какая-то старая и захламленная лавка, куда случайно забрели знакомые моего отца, в поисках очередной бесполезной, но до безобразия необычной штуковины. Пройдя вдоль стеллажей со старинными часами и всякими непонятными вещами, они заметили небольшую, расписанную странными символами клетку. Точнее даже не клетку (ибо прутья в ней стояли достаточно широко, чтобы находившееся внутри животное могло спокойно оттуда выбраться), а скорее небольшое стойло метр на два, в котором и находилось это необычное животное.

Поскольку жена выбиравшего подарок отцу знакомого тоже немного была повернута на подобного рода штуках и немного разбиралась в экзотических животных, то она сразу сказала: «О! То, что надо!». Дальнейшее было уже просто делом техники, даже не смотря на то, что старый китаец, выполнявший роль продавца, упорно отказывался продавать, мотивируя свое нежелание какими-то предрассудками, проклятиями и прочей суеверной чепухой. Это, впрочем, не остановило его от принятия нескольких тысяч наличными, после чего дело оставалось за малым – заказать курьерской службе доставить «посылку» по нашему адресу в назначенный день. Никаких указаний насчет того, как за животным ухаживать, старый китаец не дал, сказав лишь на прощание что-то типа «Зря…».

Так или иначе, поясняя мне, как надо ухаживать за моим новым питомцем, они сказали, что держать его дома не совсем правильно, ибо это «уличное» животное, да и в туалет ему на улице ходить будет проще. Да и ходить в лоток, словно котик, ламу тоже не приучишь. Кормить ее тоже, по идее, надо было всякими овощами, травкой и морковкой. По крайней мере, так было написано в руководствах по уходу за домашними пако.

С первых же дней я понял, что на улице моя Лама жить не планирует. Во-первых, гулять она хотела только со мной, а во-вторых на улице она хотела именно просто гулять, в то время, как о том, чтобы завалиться на бок или подкрепиться прямо на улице не могло идти даже речи – Лама просто отказывалась брать в рот что-либо, если только вместе с ней то же самое не начинал жевать и я. Моих предков это слегка расстраивало, в то время как меня это даже веселило.

То же касалось и всего, что было связано с гигиеной. Поначалу мы долго не могли понять, как вести себя с тем фактом, что по своим делам моя Лама ходила исключительно в уборную для гостей при том, что делать эти дела она могла исключительно в гордом одиночестве. Малейшая попытка подсмотреть или присутствовать в процессе, вызывали у нее почти неприкрытый гнев. Это было немного странно, хотя и не сказать, чтобы совсем уж не понятно – кому нравиться, когда за ним наблюдают в процессе?

После того, как она делала все свои дела в душевой кабинке, мне приходилось прибираться. Не самое страшное в жизни, должен заметить. У меня были коты, которые делали все тоже самое, но уже где-нибудь под телевизором, на мягком персидском ковре. Хотя и не долго – отец обычно не выдерживал первым. Лама же просто тихо ходила в уборную для гостей, делала все свои дела, а затем со смущенным взглядом и кокетливой походкой выходила оттуда и на некоторое время скрывалась от глаз, видимо пока собственное смущение не приходило в норму.

Еще одним забавным моментом было то, что Лама была очень любознательной и везде ходила хвостиком наблюдая, что бы я ни делал – будь то домашнее задание или работа по дому, она за всем наблюдала, внимательно следя умным взглядом своих мудрых и все понимающих глаз.

На ее глазах, думаю вообще надо бы остановиться отдельно, ибо я еще не замечал, чтобы хотя бы у одного животного был такой же проницательный и разумный взгляд. Иногда казалось, что если бы она могла говорить, то она бы много поведала, но – она просто наблюдала.

Иногда, правда, ее взгляд становился довольно надменным и казалось, что она призирает того, на кого смотрела. Это становилось особенно заметно, когда в гости к отцу приходили какие-нибудь важные шишки, обсуждать всякую политическую фигню. Казалось, что даже Лама понимала, насколько бесполезную чушь они несли и это было отлично видно по тому взгляду, которым она на них смотрела.

Со мной же у нее сложились замечательные отношения. Мы вместе гуляли, вместе ели и вместе даже купались, что было крайне забавно, ибо не будь ее мордочка покрыта шерсткой, думаю, она бы краснела каждый раз, когда я снимал с себя одежду и залазил в ванную. Ей одежду снимать не было необходимости и потому она с радостью запрыгивала в большую ванну, расплескав не меньше четверти по полу каждый раз. Ей, как и мне, нравилось плескаться в теплой воде, брызгаясь и издавая странные, но однозначно счастливые звуки.

Шло время и Лама становилась мне все ближе и ближе. В какой-то момент она заменила мне даже друзей, ибо я чувствовал, что она понимает все, что я ей говорю. Я даже стал ловить себя на мысли, что я постоянно с ней разговариваю и она меня при этом внимательно слушает. В какой-то момент мои родители даже начали немного переживать по тому поводу, что я стал проводить очень много времени со своим домашним питомцем, но рассудив, они решили, что ничего плохого в этом вроде как и нет. В конце-концов на моей успеваемости это не отражалось нисколько, в то время, как видеть мое счастливое лицо было приятно в том числе им самим.

Это случилось, когда я уже ложился спать. Почистив зубы и приготовив одежду на завтра, я залез под одеяло. Лама уже ждала меня на кровати, кокетливо хлопая своими шикарными ресницами.

- Ну вот что ты смотришь? Тебе же не нравиться, когда за тобой наблюдают во время твоих походов в туалет, тогда почему тебе так нравиться наблюдать за мной? – усмехнулся я и потягал Ламу за ее длинное и теплое лохматое ухо. Возможно, мне всего лишь показалось, но она улыбнулась. – Ну и чего ты лыбишься? Я бы понял, если бы ты была няшной девчонкой, которая была бы от меня без ума, тогда было бы вполне понятна твоя.. эээмм.. заинтересованность, а так.. ты не находишь это довольно странным? – рассмеялся я. Она продолжала смотреть на меня улыбаясь взглядом. – Ладно, мне завтра рано вставать. Давай уже укладывайся и хватит постоянно пялиться с этой хитро-довольной ухмылочкой, - сказал я и выключил свет.

Я уже стал засыпать, когда почувствовал, как Лама начала копошиться на кровати, пытаясь устроиться поудобнее. Через некоторое время я понял, что она пыталась залезть под одеяло, что меня немного удивило, ибо я помнил, что последний раз, когда я попытался ее накрыть одеялом, она почти разозлилась и потом еще весь следующий день вела себя так, как если бы я плюнул ей в тарелку. Тем не менее, сейчас я точно чувствовал, что она пыталась залезть под одеяло.

- Лама, я не знаю, что на тебя нашло и мне это безумно приятно, но почему ты выбираешь такое неподходящее время? – сквозь сон промычал я и отвернулся на другой бок. Ее шевеления прекратились и я начал засыпать. Мне уже почти снилось, как я гулял на какой-то теплой лужайке, а рядом со мной была незнакомая мне смуглая девушка, которая смеялась и играла в какую-то подвижную игру. Меня удивил ее взгляд – он казался мне до безобразия знакомым, хотя я был уверен, что эту девушку я видел впервые. Она была невысокого роста, но крепкого телосложения. Казалось, что все ее тело состояло из подтянутых мышц, которые красиво играли в лучах заходящего солнца, пробиваясь рельефным рисунком сквозь смуглую кожу. Она ничего не говорила, а просто смеялась и смотрела на меня все тем же интригующим взглядом, который вполне мог бы сойти за влюбленный, если бы в нем не было чего-то еще, чего я пока еще понять не мог. Затем она забежала ко мне сзади и, приблизившись, запустила левую руку под моей рукой. Затем прикоснувшись ко мне своей грудью, она обняла меня сзади. В этот момент мне было не совсем понятно, каким образом я могу ощущать ее нагую грудь кожей спины, ведь на мне была футболка. Но опустив взгляд, я удивленно заметил, что футболки на мне уже не было, а из одежды остались лишь мои спальные шорты. В этот момент я почувствовал, как она коснулась губами основания моей шеи. Чуть поежившись от щекотки, я вздрогнул. Сознание понемногу стало возвращаться, выталкивая из глубин сна, словно тяжелая соленая вода мертвого моря, толкающая тебя на поверхность. Хотя сон постепенно растворялся, разрываясь на отдельные лоскуты, ощущение объятия не проходило. Немного шевельнувшись, чтобы сменить позу затекшей руки, я вдруг почувствовал, что сон полностью растворился, но ощущение губ и теплого дыхания на своей шее никуда не ушло. Возможно, я бы нисколько не удивился бы этому, поскольку Лама очень любила уткнуться своей мордочкой мне в руку или ногу. Но странным было то, что я не ощущал столь привычного теплого меха. Вместо ощущения плюша я чувствовал на себе вполне-таки реальную и гладкую человеческую кожу. В тот момент, когда до меня это дошло, я испытал такое ощущение ужаса, которое не испытывал, пожалуй, никогда. Ощущение, как если бы со всех уголков твоего тела от кончиков пальцев на руках и ногах и до макушки головы, начинала собираться одна электромагнитная волна, которая медленно ускоряясь, катилась все быстрее и быстрее, словно лавина, сметающая на своем пути все и от этого становящаяся еще сильнее и больше. Волна, проходящая через все твое тело и поднимая на своем пути волоски, покрывая тебя гусиной кожей, чтобы дойти, наконец, до самого сердца, сжав его с такой силой, что, кажется, оно больше не сможет биться.

Сделав несколько прерывистых вдохов, я задержал дыхание и прислушался. Сзади меня доносилось размеренное тихое дыхание прямо мне в затылок. Боясь пошевелиться, я аккуратно подтянул свою левую руку к груди и попытался коснуться того, что по идее должно было быть чьей-то рукой. Дотронувшись я получил еще один импульс ужаса – это было именно то, что я и ожидал – гладкую поверхность конечности, покрытой кожей и заканчивающейся человеческой кистью. В это мгновение у меня в мозгу пролетели все возможные варианты, при которых ко мне в комнату могли забраться воры (но это было слишком маловероятно не только потому, что на ночь у нас включают сигнализацию, а потому, что грабители не залазят под одеяло к своим жертвам, если только у них нет каких-то отличных от ограбления намеряний). Откинув версию с ворами, я подумал, что это вполне могла бы быть какая-нибудь горничная, которая «случайно» перепутала свою комнату с моей, дабы получить какой-нибудь бонус (версия о которой я мечтал еще с детства). Этот вариант не был самым худшим, но все же, я бы предпочел, чтобы меня хотя бы предупреждали о подобного рода «ошибках».

А потом я вспомнил, что ни одной «нормальной» горничной сегодня ночью в доме быть не могло и единственная находящаяся в доме кухарка вряд ли смогла бы самостоятельно забраться на третий этаж без посторонней помощи. Должен признать, что в этот момент мое сердце уже билось так, что его было слышно, пожалуй, даже на улице. Видимо почувствовав мой испуг или, возможно пульсацию крови в венах на моем теле, рука неожиданно вздрогнула и попыталась медленно уползти назад, но я прижал ее к себе, от чего она вздрогнула еще сильнее, но замерла.

Я не знаю, сколько секунд или минут это длилось, но мы просто лежали и слушали дыхание друг друга, боясь пошевелиться. Медленно, не делая резких движений я стал опускать свою руку вниз вдоль своего тела, медленно заводя чуть назад, пока не почувствовал чье-то бедро и конечно же оно тоже было покрыто не шерстью. Медленно проведя по нему рукой, я почувствовал, как оно напряглось и попыталось отстраниться. Медленно, не совершая резких движений, я повернулся лицом к моей ночной незнакомке (на то, что это была именно она, а не он, ясно указывала упругая женская грудь – что не могло не радовать). Приблизившись к ней вплотную, я попытался рассмотреть ее лицо, хотя это и было крайне сложно в почти полной темноте, освещаемой лишь горящими снаружи дворовыми фонарями. В этот момент меня снова прошиб озноб – ее лицо было в точности таким, каким я видел его в моем сне. Это была та самая девушка из сна и она смотрела на меня тем же взглядом, который даже в полутьме невозможно спутать ни с каким другим.

Чувствуя ее горячее дыхание на своем лице и не знаю почему, я приблизился к ее губам и поцеловал, вначале осторожно, затем все увереннее и увереннее. Она отвечала мне желанием.

Не помню, как я заснул, но то, что это была самая необычная ночь во всей моей жизни я могу сказать с уверенностью. Проснувшись утром от прозвеневшего будильника, я обнаружил рядом с собой спящую Ламу. Тупо уставившись на нее, я некоторое время просто не мог понять, что это вообще было.

Это все напоминало какой-то необычайно яркий и эмоциональный сон, но почему тогда ощущение реальности не проходило? Я продолжал смотреть на ее спящую мордочку пока, чуть дернувшись, она не открыла глаза. В этот момент меня словно поразило током – это был в точности тот самый взгляд, которым на меня ночью смотрела та девушка. Посмотрев на меня, она как будто бы улыбнулась, только на этот раз это была не надменная улыбка уверенной в себе личности, каким она обычно любила смотреть, а счастливая и радостная улыбка девушки, которая видит объект своего вожделения. Не помню, как я оделся и пошел на учебу, потому что перед глазами у меня стоял ее взгляд. Мои мысли не могли сосредоточиться ни на чем другом, кроме, как на событиях этой ночи.

Вернувшись домой, я сразу же пошел к себе в комнату, где меня уже ждала Лама. Закрыв за собой дверь и не спуская глаз с ее взгляда, я снял с себя верхнюю одежду и сел напротив. Так мы сидели некоторое время, пока я, наконец, не выдержал.

- Ничего не хочешь мне объяснить? – спросил я, продолжая смотреть на нее.

Я, требующий объяснений от собственного «домашнего питомца», события прошлой ночи, испуганно смотрящая на меня Лама – все это, почему-то, не вызывало тревоги или ужаса, несмотря на всю абсурдность ситуации. Меня совершенно не смущал тот факт, что моя Лама была не совсем обычной – это я понял уже давно. Мне просто хотелось знать, почему я, почему столько времени понадобилось прежде, чем она проявила, кто она есть на самом деле, почему, почему, почему… В тот момент у меня было столько вопросов, что для того, чтобы получить на них ответы не хватило бы простого объяснения.

Но вместо ответов, Лама тихо встала с кровати и направилась к ванной. Я видел, а затем слышал, как тихо она ступает по полу своими мягкими подушечками. А затем стало тихо – из ванной комнаты не доносилось ни звука, пака я снова не услышал мягкую поступь, только теперь это была уже ясно различимая поступь босых ног. Мое сердце сжималось по мере того, как шаги приближались к двери из ванной. В следующую секунду на пороге появилась она – девушка прошлой ночи. Она молча стояла, застенчиво прикрываясь снятым с вешалки большим махровым полотенцем. Белизна ткани еще больше подчеркивала смуглость ее кожи. «Вот забавно, а ведь шерстка у нее была совсем беленькой!» - промелькнула мысль в моей голове.

Не говоря ни слова и опустив взгляд себе под ноги, она тихо подошла ко мне. Медленно подняв глаза, она посмотрела на меня. В ее взгляде было столько всего, что это сложно описать, но больше всего в нем было страха и… желания быть принятой? Я не знаю, возможно, я не совсем верно интерпретировал тот взгляд, но мне показалось, что в нем был именно страх. Подождав несколько секунд, я медленно поднял руку и дотронулся до ее волос – они были мягкими и теплыми, именно такими, какой была шерстка у моей Ламы. Проведя рукой сначала по волосам, а затем и по ее плечу, я почувствовал, что в эту секунду единственное, что мне хочется – это обнять ее настолько крепко, насколько позволяли силы и не отпускать так долго, как только было возможно.

Лама не хотела показываться на глазах у всех окружающих в том виде, в котором она показывалась мне, но со временем я смог убедить ее оставаться в человеческом обличии чуть дольше, чем лишь на ночь.

Сначала медленно, но затем все увереннее и увереннее она начала ходить со мной на улицу. Мы ходили в кино, гуляли, кушали вместе в пиццериях, а приходя домой вечером занимались всем тем, что только можно было придумать.

Следующие месяцы прошли, словно во сне, настолько они были полны эмоций и ощущений. И за все это время, Лама не сказала ни слова. Но какое это имело значение, когда мы понимали друг друга, лишь посмотрев друг другу в глаза. Все было просто идеально. Казалось, все шло именно так, как и должно было идти, пока однажды ночью она не подошла ко мне вплотную и, коснувшись кончиком своего носа моего уха, она произнесла первое за все время слово. Это было «Прости», после чего широко раскрыв рот, она одним мощным укусом разорвала мне шею.